Ахель Ли • Anhel Lee
24 / бармен в "У костра" / жертва газеты/ Lee Chae Rin
Я кланяюсь священнику и просыпаюсь одержимым.
 
I
Думай про меня
Я рассказал бы тебе всё, что знаю, только об этом нельзя говорить.
Моё настоящее имя Ким Со Ён. Именно оно значится в школьной картотеке и именно подписано под моей фотографией в школьном альбоме. Под этим именем меня знают люди из прошлой жизни.
День за днем я слышала его за своей спиной. Соён. Соён. Соён. Я радостно оборачиваюсь и улыбаюсь своим друзьям.Cоён. Соён. Соён. Я в ужасе бегу закрыв уши руками. Теперь я так его боюсь.
Я была такая, как и все подростки. Не лучше и не хуже. Полная семья, собака с конурой во дворе. Ничем не отличалась от своих друзей. В том числе и своей подлостью.
Когда нам было по двенадцать лет я и пара моих хороших друзей, решили почувствовать себя взрослыми. Забравшись в сарай на прибрежье, мы закурили одну сигарету на всех. Ветошь вспыхнула мгновенно. Спастись смогла только я. Но до сих пор никто так и не узнал, что я вообще там была.
Я до сих пор отчетливо помню языки пламени. Они для меня так ярки на этих заснеженных просторах. Я помню крик своей лучше подруги и ее протянутые в щель руки. А я не могу оторвать взгляда от этого действа, а потом срываюсь с места и убегаю, прочь зажимая уши руками. Соён. Соён. Соён. Я ненавижу это имя.
«Я ведь могла спасти их, если бы не убежала тогда. Я ведь могла позвать на помощь. Я могла…
Соён. Ты ведь могла?»
Сейчас я уже не уверена, что могла что-либо сделать. Я даже не уверена, что это происходило. Я убедила себя в том, что это был сон. Приходя в школу, я без зазрения совести смотрела одноклассникам в глаза, а они лишь сочувствовали мне. Я принимала их соболезнования и даже пару раз выдавливала из себя слёзы. До сих пор не могу понять, что происходило со мной в тот момент, но даже наедине с собой я не могла плакать. Я просто размышляла на эту тему и спокойно ложилась спать, всякий раз убеждая себя, что это произошло не со мной.
«Ты ведь могла сознаться. Ким Со Ён признайся себе, что ты убийца». Я не могу. Я слишком слаба.
Я не знаю, каким богам под силу мщение, но колесо судьбы явно повернули в противоположную сторону. Наказание за мои грехи?  Или может быть всё это и есть тот самый пресловутый смысл жизни. Ошибаться и платить. Я заплатила равносильную цену.
Пережив тяжелую болезнь, моё сердце поразил яд более страшный. Митральная недостаточность самый распространенный приобретенный парок сердца. Я не удивлена, что попала в этот длинный список. Ведь я теперь в немилости у богов. В немилости у самой себя. Теперь я расплачиваюсь, отдавая свою жизнь постепенно, по крупицам я таю, исчезая в бесконечной боли.  Как растение в теплице я расту в собственной комнате оберегаемая матерью и врачами. Мы продали всё,  что  у нас было, чтобы поддерживать меня и стабилизировать моё состояние. Клянусь, я не хотела такой заботы. Я бы с удовольствием умерла, ведя активную жизнь, где-нибудь в путешествии, но  я могла только наблюдать в окно своей комнаты, за тем, что происходит. Более пяти лет я практически не покидала свой дом очень редко, находясь под постоянным надзором своей матери. Вела непопулярный блог в интернете, на который был подписан только мой брат. И писала я в основном для него. Он,  наверное, единственный кто  интересовался моими душевными терзаниями. Теми, о которых не расскажешь вслух. Я выращивала пряности на своём окне и бесконечно глотала книги, выписывая спицами и нитками витиеватые узоры на носках и шарфах. Конечно, я вязала только для него. Всё что у меня получалось, я отдавала ему. Клянусь, он до сих пор носит эти вещи, чтобы не замёрзнуть. Я перестала воспринимать родителей как людей.  Вся моя жизнь превратилась в бесконечный день сурка. Я ждала только своего брата, каждый вечер, выхаживая под дверью его комнаты.  Я подслушивала любой его разговор с родителями. Их скандалы и ругань. Мой брат всегда доставлял много проблем связываясь с людьми которых следует обходить  стороной. Он так и не смог  закончить школу, хотя и был одним из лучших учеников школы. Он почти всегда был на первом месте рейтинга*, но его стремление к хакингу всё-таки довело его до нарушения закона. Он получил два года тюрьмы за взлом правительственного сайта, но вышел  через полгода, по амнистии, приуроченной к какому-то празднику.
Освободившись и съев  свой кусок тофу, он не заметил, как вновь вернулся туда, откуда начал. Я не знаю подробностей его преступной жизни, он не рассказывал мне почти ничего, но не прошло и двух лет нашей свободной жизни…
Тогда мне как раз исполнилось двадцать и мои родители посчитали, что мне нужно начать ходить на свидания. Этот куль образования и положения в обществе, который процветает в моей стране, всегда был для меня непонятен. Хотя моему отцу было всё предельно ясно. Чтобы наш небольшой бизнес держался на плаву, он подсовывал мне сыновей своих приятелей. Таких же неудавшихся бизнесменов, которые хотели поиграть в большой «бизнес» используя модели огромных корпораций.
В тот день я как раз сидела на одном из таких свиданий. Красное платье в пол и довольно приличный ресторан. Ненавижу такую обстановку. Я не стараюсь понравиться. Парень напротив меня тоже не горит желанием начинать разговор. Сколько мы уже так просидели? Я немного знаю о нём. Слеп на один глаз, и у него нет правой руки, хотя лицом хорош. Это наш последний шанс не умереть в одиночестве.  И он тоже это прекрасно понимает. Мы так и не сказали друг другу ни слова, только слушали, как в очередной раз вибрирует на столе мой телефон. Наконец ему надоедает, и он бросает на меня взгляд. Я не решалась смотреть на дисплей в тот момент, но с его дозволения… Мой милый брат, как всегда вовремя. Я ухожу на улицу а в голове только одно его предложение «Ты уедешь со мной?». Он ждет ответа, а я только спрашиваю куда, но он только называет место встречи.
Вернувшись, я замираю у столика, смотря на лицо парня, а он кивает, прекрасно всё понимая. Сигнал к действию? Но я не могу просто так уйти. Поцелуй, мимолётный лёгкий, но такой который запомнится навсегда. Мы не сказали друг другу ни слова, но будто прожили вместе всю жизнь.
   Мои каблуки увязают в грязи, а подол платья истерзан неудачно выбранной дорогой. Старый школьный стадион, густо обросший кустарником. Знакомая дыра в заборе и я будто погружаюсь в воспоминания, которые окутывают меня как туман. Мы были здесь так счастливы. А сейчас разбитый природой асфальт мешает мне идти, и я нарочно замедляю шаг. Холодный ветер пронизывает до костей, тогда я еще не знала, что это предвестник моего будущего. Он ждет меня совсем недалеко и протягивает мне руку, чтобы я не упала.
«Я больше не вернусь домой, я связался с людьми, из-за которых снова смогу сесть в тюрьму, но они согласились оплатить мой побег из страны. Ты отправишься со мной?»
Вот так сразу, никаких предысторий или долгих рассказов. А от этой новости, я забыла про холод и боль в ногах. Это решение далось мне легко, но будет самонадеянно сказать, что я решила так только из-за собственного стремления к свободе, я просто не могла отпустить его одного. Мы больше не видели родителей, просто оставили записку с пожеланием счастья. Забрав необходимые вещи, мы покинули страну уже под новыми именами.  Ким Со Ён осталась в Пусане, по трапу самолета уже поднимается блондинка в тёмных очках с именем нетипичным для местных.
«Госпожа Ли Анхель и Господин Ли Дэниел, пожалуйста пройдите на свои место». Кроткая улыбка и полёт в новую жизнь.
Три года мы прожили в Хельсинки. Нам казалось, что мы сможем спрятаться в этой безграничной холодной мгле, но нам было недостаточно холодно всё это время и слишком  страшно, что пурга закончится и нас найдут.
В наш небольшой, новый дом в Нуоргаме я прибыла первой. Клянусь, войдя я кажется, слышала музыку игравшую еще при прежнем владельце. Я уверена он слушал ее из этого старого граммофона, с которого я только, что сорвала белое покрывало. Старый торшер, небольшой круглый обеденный стол, пара стульев, зеркало… Я задерживаю взгляд на своём отражении и сразу же отвожу глаза. Странное чувство того, что я поступаю неправильно, накрыло меня с головой. Открывая тёмные жалюзи, я рассчитывала увидеть солнечный свет, но только бело сияние больно ударило по моим глазам, но впусти его сюда, я немного оживила себя. Осматриваясь, я улыбаюсь сама себе, я счастлива, но в тоже время книжная полка и небольшой камин в углу, кажутся мне слишком чужими. Большая кровать у окна с отсыревшим покрывалом, на которую я поставила чемодан, встречает горьким запахом, но приветливым скрипом. У меня немного вещей. Дверцы встроенного шкафа едва держаться на петлях с лёгкостью распахиваясь, заставляя меня застыть в нерешимости. Вещи предыдущего владельца выглядят так, будто за ними кто-то сейчас вернется. Я отгоняю наваждение и начинаю медленно передвигать вешалки, рассматривая свитера и рубашки, пока мой взгляд не цепляется за что-то да боли знакомее. Расцветка, фасон, китайский малоизвестный бренд. Снимаю рубашку с вешалки и прижимаю к себе. Покрепче, чтобы прочувствовать. Запах пыли и сырости бьёт в нос, но я уверена она абсолютно такая же. Как в тот день три года назад. Наверняка сомневаясь в правильности своего давнего решения, я горько рыдаю вспоминая того парня без руки. Не знаю, влюблена я в него или нет, но эти воспоминания сильной болью отдаются в моём сердце.
Первую ночь я провела в холоде и одиночестве, даже не сменив покрывало на кровати, я просто укрылась пледом, который привезла собой. Брат обещал приехать утром, с ним будет легче, но я проснулась одна в том же холоде. Запаниковав, я хватаю телефон, а озябшие руки не хотят правильно попадать по символам сенсорного экрана, но, сколько бы я не набирала твой номер, ответа нет.  И вот второй раз за сутки я рыдаю горьким слезами. Это заставляет моё сердце болеть, и я снова пью свои таблетки вне расписания. Не сказать, что сбежав из дома, я окрепла. Нет. Мне сложнее дышать, мне всё больнее, а обследований я стараюсь проходить всё меньше.
Страх быть пойманной подгоняет и заглушает любой дискомфорт.
Прошла неделя, но Дэниела всё не было. Но я решила для себя, что он приедет именно сегодня. Накрыв стол на двух персона, я села начала ждать, сама не понимая кого или чего. Просто я уверена, что он рядом. Кажется, впервые я почувствовала вкус предательства так ярко, вместе с этой водой из бокалов и этим салатом, я давилась и горечью обиды, на самого близкого человека.
Дэниел приехал через месяц, после такого запоминающегося ужина и вся обида прошла. Мы спали на одной кровати, готовили на нашей маленькой кухни. Я выращивала пряности на продажу и вязала вещи, позже устроилась в местный бар барменом. Но Дэниел совсем не хотел занимать физической работой. Поначалу он много читал и пытался найти себя в каком-нибудь хобби, а потом вовсе периодически начал пить. Я никогда не думала, что на него так подействует алкоголь.
Он поднял на меня руку впервые тогда, когда  пришел домой пьяный первый раз. С каждым разом его агрессия становилась сильнее. Я знаю, что его небольшой заработок опять получается нелегальным путём с помощью хакинга, а в остальное время он просто не знает чем себя занять. Нет, он не тиран и не агрессор, просто на него так действует алкоголь.
А моя жизнь разделилась на до и после.
* В Корее школьников распределяют в рейтинг в зависимости от оценок.

Узнать сокровенное

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

II
Протяни руку
И в телефонной трубке эти много лет спустя - одни гудки.
ОРФ + 378770038 icq
III
Проба пера
Не волнуйся, я не посвящу тебе больше ни сточки.

.

Этот январь оказался не таким, как все предыдущие. Джун привык испытывать одиночество и страх, но в этом году всё это оказалось намного насыщеннее. Одиночество в собственном доме – густое, как туман, обволакивало голову и мешало дышать, позволяя делать только рваные вдохи.
Никогда еще предательство не было таким осязаемым и никогда раньше, оно не работало в паре с диким страхом. Его дом стал домом с приведениями. Он больше не включает свет, не зажигает свечи и не проводит званых ужинов. Минимум прислуги и максимум охраны. Он ощетинился для защиты, то и дело сам, натыкаясь на свои же стальные копья.
Нет, он не спрятался в своей крепости, он всё также работал и общался с людьми, но только вот в доме, он предпочитал темноту. И только сегодня семья зажигает фонари для того, чтобы осветить ей путь.
Джун отодвигает рукой кружевную тюль, наблюдая из окна за ее шагами по узкими ухоженным дорожкам. Подавляя в себе желание, сложить руки в молитве любым богам, он шепчет проклятия, в ее адрес, желая ей поскорее уйти отсюда. Кико, как же ты не вовремя решила вернуться в родовое гнездо.  Словно черный ливень, как предвестник его страха, ты обрушиваешься на голову. Уходя,  ты напугала его тем, что тебя больше нет рядом, а возвращаясь, ты приносишь с собой страх твоего близкого присутствия. Сейчас не время возвращаться.
Джун качает головой и отпускает тюль, которая тут же скрывает собой окно. Тени, жуткими узорами потянулись по стенам норовя схватить любого и утянуть его в свой мир. Джун готов был поклясться, что он почувствовал их у себя на лице. Обернувшись на кого-то, кто уже слился с тенью по роду своей профессии, Джун едва заметно кивнул.  Человек выскользнул за дверь и та с легким скрипом закрылась. Так странно видеть ее здесь снова и так не вовремя.
После недавнего случая Джун позаботился о том, чтобы в его окружении остались только проверенные люди, но страхи всё равно не покидали его. Забинтованная и подвешенная на груди рука, всё еще продолжала напоминать ему о том, что жизнь с ним это смертельная опасность. Меньше двух недель назад босс самой влиятельной семьи Пусана рыдал как ребенок на этом самом месте. На этом самом полу, который сейчас прикрыт ковром. Под ногами впитавший кровь паркет и пятно, которое он никогда не сможет стереть со своих рук. Ребенок, которого он полюбил и который, как оказалось также был страстно влюблён, спас его в перестрелке и остывал на его руках. Раненый Джун пробыл около тела, пока не потерял сознания от потери крови. Он только пару дней назад смог вновь поесть и избавился от желания убить каждого человека. Предатель подобрался так близко и если бы не Юн, который погиб, защищая босса, то у семьи был бы уже новый глава. Паук раскинул свои сети совсем рядом. Больно от того, что Кико решила угодить в эти сети вместе с ним. Услышав шаги по скрипучей лестнице, Джун нахмурился, переводя дыхание и отворачиваясь. Он так взволнован сейчас. Как он должен с ней говорить? Как должен себя вести? А может это и к лучшему, что она вернулась и теперь будет рядом, ведь так намного проще будет защитить ее. Голова кипела, а сердце бешено билось, но с виду Джэ Джун был спокоен.
Ее голос… Эти интонации, эти нотки, заставляли душу и сердце выворачиваться наизнанку. Она крепко обнимает со спины, слишком быстрая и слишком гибкая, чтобы он успел как-то среагировать. Раненая рука отдаёт болью, но она ничто по сравнению с эмоциями, которые сейчас бушуют у него в сердце.
Обернувшись, он прижимает ее одной рукой к себе. Какая же она тоненькая и какая еще маленькая.
- Кико… - Выдыхает он куда-то ей в волосы. – Кико. Ты не должна сейчас здесь быть.
Ему так нравится пробовать на вкус ее имя. Оно крутиться у него в голове и бегущей строкой проносится перед глазами.
- Ты так не вовремя вернулась. – Джун качает головой, за плечо, отстраняя племянницу от себя и заглядывая ей в глаза. Боги, как же нужен он ей сейчас. Ким всегда тонко чувствовал настроение близких ему людей, но сейчас из этих глаз будто веяло болью и отчаяньем. И вот опять ее имя крутится у него на языке.
- Кико… - Снова выдыхает он и за мгновение мягкое выражение лица пропадет и Джун уже смотрит на нее со всей серьёзностью. Он слишком мнительный, но он не может рисковать.  – Надеюсь ты никому не сказала, что придешь сюда?